ДУБЛИН В МАЕ 2016

Женщина — таксист, что везла нас из аэропорта, бегала с нами по булыжной мостовой по улице в поисках нужной двери и говорила «I can not leave you girls like that in the street, I would hate somebody to do it to me” Еще она дала нам карту Дублина и сказала, что всенепременно надо пойти в мир Гиннеса — это, несомненно , heaven, то есть рай, или самая главная достопримечательность в Дублине. 

Когда мы стояли в очереди сесть в самолет, рядом появилась очень шумная группа молодых людей, они летели в Дублин на Stag Do – Мальчишник перед свадьбой, шумная и веселая подвыпившая компания молодых мужчин. Вот и в этот раз в очереди они на спор отжимались от пола и потом хлопали в ладоши в воздухе — кто больше раз это проделает. 
По окончании рейса я заметила соседям, что это был шумноватый Stag Do, а они с истинно английский неистребимым оптимизмом отметили «The language was good” - в переводе с английского это надо понимать как «Они могли бы материться еще хуже». 

Только ирландцы в полной мере понимали, как я мучилась все эти двадцать лет, живя с англичанами. Они же всюду привозили свою долбанную английскую архитектуру! 

Вот и я думаю - мы еще живые - и этому надо радоваться.

Совет из Дублина

Дублин - стихотворение Иосифа Бродского 

Я проснулся от крика чаек в Дублине.
На рассвете их голоса звучали
как души, которые так загублены,
что не испытывают печали.
Облака шли над морем в четыре яруса,
точно театр навстречу драме,
набирая брайлем постскриптум ярости
и беспомощности в остекленевшей раме.

В мертвом парке маячили изваяния.
И я вздрогнул: я -- дума, вернее -- возле.
Жизнь на три четверти -- узнавание
себя в нечленораздельном вопле
или -- в полной окаменелости.
Я был в городе, где, не сумев родиться,
я еще мог бы, набравшись смелости,
умереть, но не заблудиться.

Крики дублинских чаек! конец грамматики,
примечание звука к попыткам справиться
с воздухом, с примесью чувств праматери,
обнаруживающей измену праотца --
раздирали клювами слух, как занавес,
требуя опустить длинноты,
буквы вообще, и начать монолог свой заново
с чистой бесчеловечной ноты.
Иосиф Бродский
Шеймусу Хини (1990)