Ланч на Папуа

Для тех, кто любит прелюдию.
В общем - то, вся эта длинная история произошла из-за короваев. Когда то, лет 20 назад, мой младший брат, находясь в нежном отроческом возрасте, проникал по моему читательскому билету в нашу областную библиотеку. Брал там диковинные книжки, читал их взахлеб и срисовывал картинки. На одной из них был изображен удивительный затерянный мир, джунгли, хижины, построенные на высоких деревьях и почти голые люди, что-то жарившие на костре. И вот сейчас, в январе 2010 года настал момент узнать – а что же они все-таки жарят на этом костре?!
Где то далеко в джунглях таились короваи, ни сном, ни духом не ведая, что уже готовится международная экспедиция и скоро будет пора встречать гостей.
В белый конверт с коряво написанным словом – «Папуа» были положены первые 20 долларов. Это было началом бесконечного потока потраченных денег. Папуа оказалась золотой. В сентябре по акции были куплены билеты до Джакарты и начались поиски проводников. Через два месяца долгих переговоров с различными проводниками – частными и официальными, индонезийскими и папуасскими, картина нарисовалась такая – все хотят денег немеряно, при этом никто не дает никаких гарантий, что маршрут будет такой, какой нужен нам, что самолеты будут летать, лодки – плавать, и на этом самом коровайском костре не будут жариться филейные части нашего тела. И тогда на свет выплыла контора немца – Вернера Вайнгляйна. Стоимость была примерно та же, как у предыдущих соискателей на наш кошелек, маршрут - первооткрывателей, но при этом – все по-немецки четко, плюс – его 20летний опыт экспедиций на Папуа. Мы с братом решили примкнуть к немцам уже в Папуа, в Джаяпуре и уйти с ними в трекинг в затерянный мир.
Перелет. 9 января.
Из Москвы вылетели по расписанию, через 5 часов приземлились в Дохе. Спустя 6 часов ожидания – 9 часов лета и мы в Джакарте. И здесь, находясь еще в международном аэропорту, мы поняли, как лоханулись со спиртным, купив в Дохе всего лишь одну бутылку джина. Поскольку дальше был перелет уже внутри страны, через дьюти-фри нас не проводили. Когда до нас дошло, что мы идем на полмесяца с одной бутылкой джина в джунгли…..я рванула обратно через таможню и погранцов, убедив их, что мне очень нужно попасть в дьютик. Я уже держала в двух руках по бутылке джина, и готова была заплатить, когда мальчик на кассе, извиняющее улыбаясь, сказал, что я не могу купить алкоголь, поскольку далее следую местными авиалиниями по стране…..Печаль была велика, времени ехать в Джакарту за спиртным не было совсем, посему – переехав на аэропортовском бесплатном автобусе в зал местных авиалиний, мы удрученно купили 4 банки пива по 15 000 рупий, и стали искать, где здесь можно сделать копии с паспорта с индонезийской визой, которые были нужны нам в Джаяпуре для получения сурат –джалана.. Что такое ксерокс здесь не знали. По-английски не говорил никто. Пришлось вновь покататься на автобусике, благо он был бесплатным, а на призывы таксистов мы не отвечали взаимностью, и вернуться в международный зал. Там мы нашли один ксерокс, еще раз с тоской взглянули на сверкающие витрины дьюти фри, вернулись в зал внутренних перелетов и полетели Лионом в Джаяпуру.
Джаяпура, 11 января.
Летели опять в ночь, с остановкой в Макассаре, навстречу солнцу и замученные вышли в 7 утра в аэропорту столицы Папуа – Джаяпуре. Там нас уже ждал по предварительной договоренности товарищ с замечательным именем Сиприанус, которого для краткости мы прозвали просто Анусом и повез нас в Sentani Idah hotel. Отель оказался приличным, в номере был телик, кондиционер и горячая вода, во дворе – бассейн, в котором никто никогда не купался, и вокруг уже трещали джунгли. Когда я спросила Ануса о стоимости такси в город, он сразу опечалился.
- Все очень дорого здесь на Папуа. В Джаяпуру и обратно, с ожиданием вас часа три – будет стоить ….- глаз его сверкнул – 500 000 рупий.
Цена нам как то не понравилась, впрочем, еще больше не нравился блеск в глазах Ануса. Ехать в город на автобусах не хотелось. Хотелось успеть, до того как стемнеет. Сговорились, что берем водителя только туда. Разговорившись с водителем, (имя которого - Sut'yono - мне так ни разу и не удалось произнести без ошибки) на бахасе, ибо по- английски он не размовлял– мы пришли к консенсусу – 400 000 рупий – «за все - про все» и по рукам! Надо сказать, что готовясь к поездке в Папуа, я стала учить бахасу Индонезия. Было бы желание, найдется и учитель. В аське познакомилась с индонезийцем, живущем в Голландии. Каждый день он учил меня языку и к моменту прибытия в Папуа я довольно бойко печатала на бахасе, при этом не зная, как произносятся слова. Поэтому первое время все, с кем я заговаривала на бахасе очень веселились и проникались ко мне светлыми чувствами, что здорово помогало при торговле)
До города ехали долго. Дорога узкая, машины едут медленно. Чтобы попасть в Джаяпуру – надо проехать через Vaina, Abipura и Entrop. В Абипуре мы таки нашли магазинчик, торгующий спиртным по недетским ценам – купили 0,33 водки и пива в трекинг. (Кстати, из 4 купленных банок пива в Джакарте, до Джаяпуры долетели только 3 – одна была бессовестно свистнута где-то и кем-то по пути прямо из багажа). В Джаяпуре побродили по жаре по улицам, вернее – одной, она же центральная, купили местных фруктов, поели чего то перченого в кафешке и пошли менять деньги в банк. Мандири. Если бы мы знали какой будет геморрой с наличкой – все деньги держали бы на карте. Отстояв час в очереди, мы поменяли деньги по курсу, хуже, чем в аэропорту и вдобавок еще заплатили 60 000 рупий (обед на двоих в кафешке) за какую то марку!!! Которую мадам наклеила на какую то бумажку, которую мы, однако, не просили. Спорить было бессмысленно, поскольку по-английски все равно никто не говорил, а моих познаний бахасы и терпения не хватало. Психанув, мы зашли куда то за угол, на фруктовый рынок и уселись на поребрик тротуара, перекурить это дело. В городе не было ни одного белого. На нас смотрели с любопытством, зазывали что-нибудь купить, попробовать пинанга, или просто пообщаться. К близкому общению мы еще не были готовы, поэтому очень обрадовались, когда за нами вернулся наш водитель. В отель добирались тоже долго и по-темному. Пошел дождь. По пути Sut'yono показал место, где можно купаться в океане, где водятся крокодилы, где растет фруктовое дерево матоа, 1 кг которого стоит очень дорого, но сейчас матоа не попробовать, ибо оно еще muda – то бишь молодое.
Утром следующего дня на завтраке мы встретили русских летчиков, которые уже 4 месяца жили в Папуа. Русские (3 азербайджанца и один украинец) – очень обрадовались нам и за чашечкой кофе поведали о том, что в прошлом году здесь разбились три самолета, племена продолжают воевать между собой, идут затяжные тропические ливни, а вообще все хорошо и так здорово, что мы приехали и можно поболтать по-русски. Если вы вернетесь, обязательно постучите в нашу комнату, номер 130, не забудете, ладно? Если, конечно, вы вернетесь. Мы молча кивали, когда кто-то совершенно неожиданно появившись, громко рявкнул над моим ухом. Прошло несколько секунд, пока до нас не дошло, что это «явление пятое – те же и доктор Вернер Вайнгляйн» собственной персоной.
ДОСЬЕ
Вернер Вайнгляйн. 58 лет. Высокий, спортивный, выносливый. Женат, имеет двоих взрослых детей. Жена – блондинка Клаудиа, для простоты – просто Клава. Бывший доктор, 20 лет занимается экспедициями в Папуа и Монголии. Говорит на нескольких языках. Характер стоический, сдержанный. Истинный ариец. Красит волосы.
Джаяпура. 12 января. Встреча с немцами.
Их было пятеро. Еще накануне поездки мы узнали состав и возраст немецкой группы. Я была в шоке, поскольку была не уверена в собственных физических силах, но когда увидела цифры 58 лет, 59 и 62 – стало понятно, что путешествие можно назвать – «пенсики на выезде». Вообще с отношением к немцам было тяжело, поскольку в жизни у нас не было ни одного знакомого немца, а генетическая ненависть была слишком велика. Запас немецких слов – слишком мал – и почерпнут из фильмов про войну – шнеллер, вас ис дас, нихт ферштейн, гитлер капут, зер гут ну и разумеется даст ист фантастиш, выражение всемирно-общеизвестное, к фильмам о войне не имеющее никакого отношения.
В полдень немецкий десант высадился в аэропорту Джаяпуры. Трое мужчин и две белокурые девчонки. Мы сразу разговорились с девчонками и их отцом.
ДОСЬЕ
Петер Йанссен, 62 года, владелец собственного бизнеса по оказанию помощи престарелым людям, женат, имеет двоих дочерей. Высокий, грузный, доброжелательный, с мягким чувством юмора. Учит английский, когда выдается свободная минута.
Джозефина Йанссен, 29 лет, дизайнер, симпатичная блондинка, доброжелательная, много улыбается, любит массаж на Бали, хорошо говорит по английски, часто и заразительно хохочет.
Йохана Йанссен, 24 года, работает в семейном бизнее, симпатичная блондинка, молчаливая, хорошо говорит по английски.
Первой была раскрыта тема алкоголя. Выяснилось, что у них на брата, то бишь – на сестру есть по литру, мы тоже объявили об объеме наших запасов и немного успокоились – ну значит – компания будет, все будет хорошо. Но это мы зря так думали, как оказалось в дальнейшем. Еще двоих немцев звали Томас и Вим.
ДОСЬЕ
Томас (фамилия неизвестна) 45 лет, лыс, стеснителен, неразговорчив, конструктор мостов, увлекается фотографией, по-английски не говорит.
ДОСЬЕ
Вим Шеффер, 59 лет, полицейский, физически вынослив, доброжелателен, путешественник, немного говорит на английском, испанском.

После продолжительного ожидания, как всегда в Папуа, мы все вместе загрузились в самолет, и полетели в Вамену. Лететь было недолго, минут сорок. В аэропорту Вамены к нам присоединился восьмой член нашей экспедиции – мистер Лоренц, работник папуасского телевидения, с камерой и чемоданом кассет. Лоренц оказался веселым, прикольным 34 папуасом, жующим пинанг, ни слова не говорящим на английском, но умудрявшемся великолепно разговаривать на языке жестов и глаз.
Вамена.12 января
В Вамене было прохладно. Под моросящим дождиком, не доехав до отеля, мы уселись в какой то кафешке на ланч. Надо сказать, что ланч в этой экспедиции стал отдельной фишкой. Где бы мы не находились, в джунглях, на лодках, в грязище, в дождь или жару – ланч - это святое. С немецкой педантичностью мы высаживались там, где можно развести костер, сделать чай-кофе и устроить чертовски медлительный ланч. И по фигу, что собирается ливень, что скоро стемнеет – у нас, извините – ланч, и далее идти, плыть, ехать без ланча мы не можем. Немчура, что тут скажешь. К нашему автобусу сразу подвалил голый дедушка в котеке, уже известный своим лицом и котекой из фото и видео других путешественников. За сигарету фоткаться не хотел, как настоящий бизнесмен требовал деньги. Наш приезд на рынок вызвал переполох у местных женщин и детей, и молчаливое любопытство у взрослых мужчин. Первые зазывали что-нибудь прикупить, вторые стояли впритул и молчали. Закупившись фруктами и приценившись к сувенирам, поехали высоко в горы, в отель Вернера, Baliem Valley resort. Вид на долину Балием стоил того, чтобы забраться так высоко. Расселившись по домикам, приведя себя в порядок, в наступившей темноте и под дождем, собрались в зале отеля на ужин. Все было очень красиво, правда в намытых до блеска бокалах была только вода, которую щедро подливали…Здесь мы узнали об изменениях нашего маршрута – в Янируму не идем, поскольку забирать нас оттуда миссионерский самолет в данное время не может, так как действительно в прошлом году разбился в тумане о скалы один аэроплан и сейчас у владельцев миссионерских самолетов нет лицензии на перевозку туристов. А посему, идем немного ближе в джунгли, на неделю, выходим завтра. Разошлись по домикам в состоянии задумчивости, по пути два раза промахнувшись поворотом к своему, и все время попадая к лысому Томасу. Моясь в душе, брат заметил какую то большую тень и легкое передвижение кого-то, пришлось устроить поиски этого кого-то. Им оказался большой паук, который там жил и не собирался покидать свое жилище. Помылись стесняясь. Устроив небольшой шмон комарам, выпили по глотку привезенного из дома коньяка и развеселились – мы все-таки в Папуа! И завтра начинаются приключения! Компания вроде неплохая) между собой мы уже давно девчонок стали называть Йоська и Жоська, Петер оставался Петером, Вернер – естественно был Наш Генерал, Вим получил кличку – Кучерявый, а Томаса сначала прозвали Лысым, засим вдруг вспомнилось – «дас ис Томас – обрати внимание сделано в Германии) – и все путешествие он проходил с таким длинным именем)))
Вамена. Декаи.13 января
Утром встретились на завтраке. Немцы все как один, кроме Дас ис Томас, вышли в высоких туристических резиновых сапогах, специальной облегающей одежде, которая быстро намокает и также быстро сохнет, с рюкзачками за спиной, в которых была вода и ее можно было пить, припав к сусулечку. ( Тема сусулечков будет раскрыта позднее). Мужчины в облегающих лосинах смотрелись потешно, Вернер был стремительно переименован в Балеруна. Мы были налегке, в сандалях, сапоги покоились на дне рюкзака, и никаких сусулечков не было и в помине. После завтрака, взяв с собой только необходимые вещи для трекинга, мы вновь посетили рынок, сделали последние закупки – и попытались улететь в Декаи. Ждали самолет долго. На солнцепеке. Писать ходили в туалет для пилотов. Неоднократно. Не дождавшись самолета, поехали есть – наступил ланч ведь! Пока ели, в кафе зашел дедушка в котеке и уснул возле стенки, устав ждать, когда мы купим что-нибудь у него. Обратно в аэропорт бежали – самолет таки сегодня прилетел и уже готов был лететь в Декаи с нами или без нас. Самолет был маленьким и лететь на нем было несколько стремно. К нам присоединился наш повар, папуас из племени лани, Итун, мы все загрузились в самолет и взлетели. Летели низэнько. Одному молодому папуасу стало плохо, мы все принялись раздувать щеки и выдыхать, показывая ему, что надо делать, чтобы не закладывало уши. За этим занятием время прошло быстро и мы благополучно приземлились в Декаи. С этого дня и с этого места закончилась цивилизация. Солнце пекло нещадно. Покидав рюкзаки в грузовик, мы влезли туда же и двинулись по рытвинам в путь. « Елена, крикнул мне Вернер, - приключения начинаются - и высоко подпрыгнул вместе с рюкзаком на ухабине. Ответить я ему не могла – боялась прикусить язык. Ветер свистел в ушах, из кабины, где уселись Йоська и Жоська неслась музыка, а вокруг была Папуа! Спустя час мы высадились в местечке под названием Локбон. Сразу же собрался комитет по встрече. Женщины с грудными детьми, подростки, мужчины, все собрались на берегу реки и стали с интересом наблюдать, как мы пытаемся в небольшую лодку уместить свои груз и самих себя. Наш генерал малехо оплошал с размером лодки. Как мы не пытались туда вместиться все, плюс рулевой и впередсмотрящий, повар Итун со скарбом и Лоренц с камерой – было понятно, что далеко не доплывем. Затонем. После двух попыток стало ясно, что надо оставлять либо часть груза, либо часть людей. Жоська, Йоська и Петер уже находились в лодке, когда Дас ис Томас, а вслед за ним и Вим проворно шмыгнули туда же. На берегу остались только мы с братом, Лоренц с камерой и несколько мешков и рюкзаков. Лодка стала отчаливать. - Вернер, когда вы вернетесь за нами – прокричала я? – Часа через два или три – поорал он мне в ответ. Мы стояли ошеломленные коварством немцев. Настроение было мерзкое. Вспомнился Сталинград.
Через пару часов здесь уже будет темно. Мы остались на берегу речки в какой то деревне Кукуево, без вещей, палатки, провизии и в компании молча на нас смотревших папуасов. Так мы помолчали, глядя друг на друга минут десять. Было как-то не уютно. Мы решили осмотреться на местности и покинули гостеприимных хозяев.
- Гады они - сказал брат - он своих взял, а нас оставил…гады они, сволочи…немцы..
Стремительно темнело. Мы присели на какой то поребрик и достали две последние банки теплого пива.
- сегодня 13 января?
- ага..у нас – старый новый год…- чокнулись банками….
- они не приедут за нами…ночью они не поплывут на лодке..опасно..
- что будем делать?..гады они, сволочи все таки….немцы..
Вдали у реки послышались какие то крики..потом мелькнула чья то светлая голова… потом кто то громко заорал – Роман!!!
- они вернулись, слышишь – не такие уж они и гады! –
К нам широким генеральским шагом направлялся Вернер. – Мы поняли, что не успеем за вами приехать до темноты, отплыли 1 км и вернулись, разбиваем лагерь прямо здесь, и завтра будет другая лодка, все гуд, Елена!
- Яволь, май генерал, конечно, теперь все гуд…
Под проливным дождем мы ставили палатки. Палатки ни разу не ставились, потому что колышки не вбивались в землю, из-за отсутствия таковой. Придя на берег за рюкзаками, мы увидели, что Вернер разбил свою палатку в большом сарае, и там уже горит костерок и над кастрюлей колдует Итун. Вернер снарядил с нами местных пацанов и все вместе мы перенесли нашу палатку в собранном виде в этот чудесный теплый сарай. Ужин – рис с приправами и вермишель с овощами типа моркови и капустки, то бишь наси и нуддл (на бахасе) стали нашей едой на 13 дней в джунглях, и только благодаря поварскому искусству Итуна это можно было есть так долго. Итун вообще оказался очень милым и доброжелательным человеком, несмотря на его устрашающую папуасскую внешность, которую украшала настоящая ковбойская шляпа. Вдобавок он немного говорил по английски и я проводила с ним много времени, он учил меня бахасе, я его – английскому, и он стал для меня защитником и товарищем на 13 дней экспедиции. Помогал переходить через реки и болота, нес мои вещи, когда я их нести уже не могла, вытаскивал из луж, в которых я застревала, делал удобные для меня по росту стэки и рубил из пальм сидушки на привалах. Ночь в сарайке была шумной – набившиеся папуасы забивали козла в карточное домино. Время от времени, из соседней палатки Вернера раздавались богатырский храп и громкие команды на немецком, наш генерал спал беспокойным сном лидера.
14 января. Лодка
После скудного завтрака – кофе с молоком, чай, печенюшки – наконец-то все мы и скарб загрузились в другую, более вместительную лодку. Провожаемые толпой местных мы поплыли по реке Бразза в гости к короваям. Плыли часа три, обозревая окрестности, иногда на берегу реки попадались хижины на деревьях, люди, махавшие нам рукой. Солнце пекло нещадно. Солнце Папуа – совершенно безжалостное, беспощадное, прямые лучи не дают никакой возможности хоть как-то укрыться. Нигде не было такого пекла, как в Папуа. Несмотря на все наши ухищрения – мази, спреи, зонтики, шляпы – все сгорели в этот день. Мой любопытный нос покрылся красной краской, уши у брата, торчащие из-под кепки завялились и стали напоминать бастурму. Наконец-то наступило время благословенного ланча! Мы пристали к берегу небольшой деревеньки, с названием Пирабанак и с облегчением высадились там под молчаливое внимание местного комитета по встрече. В деревне был ларек!!! Держала его семья индонезийцев, в сравнении с папуасами – и жилище, и ребенок, девочка Рика, да и сами они были чистыми и опрятными, и у них даже был туалет! Ланч, как обычно, затянулся надолго. Небо за это время почернело. Я намекнула на всех доступных мне языках и с красноречивыми жестами, что сейчас начнется ливень и не пора ли нам побыстрее закончить ланч. Не пора. Спустя часа полтора, мы вновь пустились в плавание. Начался ливень. Дождь был такой, что казалось, кто-то сверху выливает на тебя воду прямо из ведра. Стало холодно. Несмотря на дождевики, вымокли все. Плыли долго, опять несколько часов. Уже в коротких сумерках увидели на берегу большой пустующий сарай на сваях. Вместе с палатками и кастрюлями расположились там, завели костер, и пробираясь сквозь дыры в полу и бегающих здоровых тараканов разбили лагерь. Пока Итун шаманил над ужином, из своей палатки выскочила Жоська с маленькой бутылочкой из-под минералки, радостно подскочила к брату и предложила, протягивая мензурочный пластиковый стаканчик – рОман, водка! Брат недоуменно стал искать закуску, ибо мы, люди русские, привыкли пить водку с обилием еды и конечно, не в мензуркиних размерах. Пришлось всем выпить по мензурке. Засим водка естественно, кончилась. Больше немцы водки из своей литровой бутылки не отливали….Ужин прошел странно, когда все быстро поели, немцы уселись перед палаткой Генерала и что то спрашивали, не затрудняя себя разговором на английском, тот им так же по-немецки что-то долго вещал через сетку палатки. Мы тупили, сидя рядом у костра. Когда эта передача на немецком надоела, просто ушли спать в палатку под оживленные возгласы: натюрлих, генау и конечно дас ис фантастиш. Компания не состоялась. Передушив в палатке оставшихся насекомых, просто уснули под треск и шум джунглей.
15 января. Лодка
Плывем второй день. Солнце опять печет. Вокруг – ни души человеческой. Изредка пролетит птица, ветер пронесет листву. Час, два, три..мы потеряли счет времени. Связи закончилась два дня назад. И наконец-то - о чудо! – на берегу какие-то люди и небольшая деревенька! Пристаем к берегу, идем прогуляться по деревне, Вернер докупает что-то из еды, мы фоткаем один большой дом – это школа – объясняют нам местные, только в ней нет учителя….Загрузив мешки с рисом, плывем дальше. Еще несколько часов по
воде, мы уже плывем против течения, переплыв из Браззы в реку Сирет. Когда стало казаться, что остановки уже никогда не будет и мы будем плыть вечно, показалась новая деревня. Это был Мабул. Наше последнее «цивилизованное» пристанище. Коровайский центр, построенные правительством несколько домов для тех короваев, кто покинул джунгли и сменил примитивный наряд на рваные шорты с футболкой. Мы разбиваем палатки прямо в самом большом доме, народу туда набилось немеряно. Короткий ланч. Пошли мыться на реку Сирет. Когда я немного задержавшись, подошла к реке, там уже плескался , как колобок, Лоренц и брился совершенно голый Вернер. Закурив сигаретку, я тихонько развернулась обратно, решив, что племенной образ жизни пока еще не для меня. Позже помывка таки состоялась и мы вернулись в дом. Итун был занят ужином. Йоська и Жоська стали раздавать подарки. Сережки, браслетики, блокноты, ручки, зеркальца. Дети и женщины с удовольствием берут подарки, мужчины стеснительно толпятся сзади. Им привезли табак. Никто не уходит домой. Спешить им некуда. Они - короваи. Немного понимают бахасу, но говорят на своем коровайском языке. Пока готовится ужин, мы с братом подходим к Жоське, Йоське и Петеру – «пошли на речку, пить коньяк». Дружной гурьбой идем на реку, обсуждаем изменившиеся планы маршрута, запиваем остатки коньяка завалявшейся банкой колы. Немцы в этот вечер ушли спать сразу после ужина. Нам не спалось. Все ждали компанейского общения. Когда за импровизированным столом остались только мы с братом и телевизионный папуас Лоренц, я позвала Итуна:
-сядь, поешь сам, покорми нашего рулевого
Они присели. Стали общаться.
- А что, Лоренц, пьешь ли ты алкоголь? Задали сакраментальный вопрос.
- а у вас есть?
Я метнулась в палатку и достала из закромов родины водку, купленную в Джаяпуре и сырокопченую колбаску, нежно упакованную еще из дома. Стало веселее, разговор на английском-бахасе оживился. Выпили . Лоренц спросил, отгоняя комара:
- как будет ньямук по русски?
- комар)
В этот вечер он выучил несколько русских слов – комар, муха, сАбака, женшына красивая) после третьей рюмки, брат приступился к раскрытию темы сисек, не владея никаким языком.
- вот смотри, Лоренц – и по русски - показал гигантский размер перед грудью – это сиськи, на луганде – это налунгу, а на бахасе – как будет? Лоренц, Итун и наш кормчий засовещались. Спустя несколько минут – объявили – это называется сусу.
- обождите, господа, вмешалась я, доселе не участвовавшая в мужской беседе, сусу – это молоко!
- грудь женщины, имеющей ребенка называется сусу.
- а не имеющей?
- нона
- А большая – встрял брат или маленькая как называются?
Долгое совещание.
- Сусу – когда есть ребенок, когда нет – нона.
Понятно. Тема сисек была раскрыта быстро. Толпа вокруг нашего «кафетерия» прибывала. Угостили всех колбаской, с разрешения Итуна. Кружочки колбасы брали осторожно, пробовали, цокали языком. Водка заканчивалась, сигареты, раздаваемые направо и налево – тоже, Лоренц повторял – женшына красывая, пора было идти спать. Ночь спали быстро и почему то при свете. Да, в этом доме был свет! Но не было розеток. И только утром, я поняла почему мы спали при свете. Выключатель находился в нашей с братом «комнате» и все постеснялись туда зайти и нажать на него, и только утром, чья то черная рука просунулась через дыру в стене и нажала на кнопку.
16 января ПАНДОРРА
Жара началась сразу, как только включили солнце. Пекло. После завтрака собираем манатки, оставляем в Мабуле то, что точно не понадобится в трекинге. С нами идет половина деревни – портеры, с ними несколько женщин, одна из них с грудным дитем. Генерал пишет кто - что несет поименно. Надеваем рюкзаки, проходим деревню, ее границу – кучу наваленных деревьев и входим в тень джунглей. Открылись двери в Пандорру.
Несколько часов идем по джунглям. Как наши местные проводники находят тропинку – остается загадкой – шаг вправо-шаг влево и ты уже идешь не туда. Часа через три из пространства материализовался голый человек. Довел до первого действительно коровайского домика на деревьях. Разумеется, тут же возник ланч. Сразу кипятится вода, которая сейчас на вес золота. Мы ее наливаем в бутылки из под минералки, обжигая пальцы. Пить хочется все время. Опять идем. Еще два часа по джунглям. Наши портеры скачут по сваленным деревьям, мосткам через речки, вьются по джунглям, поедая все вокруг, легко и непринужденно. Мы идем как увальни, падая, на каждой зацепившейся за ногу лиане, и с трудом переходя по тонким бревнышкам через воду. Мы знаем, нам сегодня до темноты надо дойти до первого большого коровайского поселения. Там есть ручей, там есть вода. Там будет первая ночь с короваями. Когда силы уже кончались – мы увидели хижины высоко на деревьях. Отправили гонца за разрешением остановиться на ночь, получили его, и с трудом преодолев баррикады из сваленных стволов, ограждающих семью от нападок недругов, разбили наши палатки.
Какое счастье погрузиться в ручей, смыть с себя грязь и пот, постирать вещи! Впрочем, со стиркой я промахнулась, поскольку мыло уплыло от меня, так же незаметно как тратятся деньги. За ужином общались с короваями. Их было всего двое мужчин – женщины где-то далеко строили новый дом. Короваи живут семьями. У одного мужчины могут быть несколько жен. Женщины и мужчины живут в одном доме, но в разных комнатах. С женщинами находятся дети и собаки. Мужчины выполняют тяжелые работы – рубят пальмы для еды и строительства, а женщины выполняют другие хозяйственные работы. Женщин воруют другие семьи, и поэтому вход в каждое коровайское поселение завален большими и маленькими стволами деревьев. Мужчины охраняют территорию своей семьи, ходя дозором вокруг с луками и стрелами, а дома строят высоко на деревьях, не столько от проникновения змей и насекомых, сколько от людей. Поскольку все еще бывают межплеменные войны, и каннибализм, поговаривают, все еще присутствует. Поэтому «лесенка» - ствол дерева с вырубленными ступеньками – на ночь поднимается в хижину. Короваи не знают, что есть другой мир, не говоря уж о планетах, они не знают дней недели, не ведают сколько им лет и сколько лет их детям. У них нет письменности, но есть свой язык. По-моему, у них не религии, мы нигде не видели никаких изображений богов. У них нет медицины, поэтому они умирают рано. 40-45 лет. Они болеют всеми болезнями, что дают джунгли. Но они не хотят уходить в построенные для них поселки и менять свою жизнь. Они перемещаются по джунглям за пальмами саго, поскольку саго – это жизнь, это основная еда короваев. Вождь племени знает наперечет все саговые пальмы на своей территории. Когда все саговые пальмы срублены – племя покидает стоянку и строит новые дома высоко на деревьях в другом месте. Где это будет – решает вождь. Также вождь решает кому, с кем и кода заниматься сексом.
- Вернер, а где же они делают это? Живут то по разным комнатам и скопом? – спросила я нашего генерала.
- Уходят в джунгли. Видишь, у одного задница обгорела?) )))
В этот вечер немцы ушли спать совсем рано. Мы с братом остались одни за столом в потрепанной беседке. Вдруг откуда-то из темноты выплыл Лоренц. В свежей цветастой рубашке был он хорош как майский день. Сделав заход по дуге, сел рядом со мной. Был задумчив. Страдал. Мы стали давиться от беззвучного смеха.
- Смотри, он же ради тебя так нарядился!
- ну..я вижу…
- может мне вас оставить?
- ты что, с ума сошел?
К сожалению, отсутствие знания английского мешало начать Лоренцу светскую беседу. Я тоже молчала, не помогая ему, было интересно, что будет дальше. Посидели еще немного молча, пялясь в темноту. Лоренц, тяжко вздыхал, одаривал меня влажным взглядом. Страдал. Наконец то попросил сигарету. Закурили. Я тоже немного пригорюнилась за компанию, вытирая тихонько слезы от смеха. Наконец-то он собрался с духом и нежно посмотрев на меня, спросил – анда чапи? Ты устала?
- нет, а что? Я невинно округлила глаза.
Он опять тяжко вздохнул. Помолчали еще немного. Бедному парню ничего не оставалось, как пригласить девушку в кино. Лоренц включил свою камеру и стал показывать мне то, что он наснимал днем – вот я падаю с мостика, вот я курю с короваем на пару, вот я держу на руках коровайского малыша. Да…хороший будет фильм о короваях у Лоренца. Пожелав ему спокойной ночи, пошли в свою палатку – глоток джина по рисочке – его надо растянуть на 2 недели, и спать.
17 января
Попрощавшись с нашими первыми Короваями, идем дальше в глубь джунглей. Семьи живут далеко друг от друга. Идем в направлении реки Афиум, идем час,другой, третий…жарко, пот заливает глаза, все время хочется пить, все время надо смотреть под ноги, не досмотрел и ты уже в полете. Мабульские короваи легко передвигаются с нашим грузом, женщина положила грудного ребенка в сетку за спиной и ловит кузнечиков по пути. Макан – еда. В джунглях все – макан - кузнечики, жуки, пауки, личинки, и все это поедается живьем, после отрывания конечностей и головы. Короваи – плохие охотники, скорее, они собиратели. Итун идет рядом со мной и показывает мне большую яму – сюда короваи загоняют свинью или казуара и убивают копьем, тогда племя получает хороший макан для всех. Впрочем, для всех – это мягко сказано, так как первыми в племени едят мужчины, и только потом женщины и дети. Свинья ценится дороже, чем женщина, в племенах обычно держат несколько свинок. А дети там просто растут как трава, не имея никакой ценности. И все таки я видела, как наша мабульская женщина давала потютюшкать своего грудничка другим женщинам, знакомясь. И они точно также агукали и муськали его, как обычные женщины. И смеялись и целовали в грязные щечки.
Привал. То бишь ланч. Все валятся в тенек. Труднее всего идти грузному Петеру, но он здорово держится, вообще мы идем довольно ходко. Пока кипятится вода, короваи разбрелись по лесу, через несколько минут ко мне подходит Даут, пацан, лет..12 – протягивает какой то плод. Я угощаюсь - вкусно невероятно, внутри как малина – багус, говорю ему, энак - хорошо, вкусно. Даут расплывается в широченной улыбке, стремительно убегает в джунгли за добавкой. На шум или на запах к нам пришел откуда то из джунглей очень худой и, наверное, пожилой Коровай. Угостили табаком, пообщались. И снова – в путь. Портеры затянули песню.ОООООООООООО А ЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ- мелодично орал кто то с другого конца нашей длинной вереницы. ОУУУУУУУУУУ- отвечали ему в начале. И так все сначала, самое странное, что в этом был какой то свой ритм и мелодия. Идущий впереди меня Даут тоненько подпевал ОЕО между первыми двумя звуками. Очень сильно хотелось присоединиться, но боялась нарушить эту странную мелодию. Спустя часа два…или три…несколько переправ через речки, по бревнам, бревнышкам и вброд, совершенно мокрые от заливающего пота, мы увидели хижины высоко на деревьях. Это была большая семья короваев, они были все дома, и они нас приняли. В племени были не только свиньи, но и бродил небольшой казуар, которому тут же устроили фотосессию. Короваи показали нам места, где можно разбить палатки, запруду, где можно помыться и постираться. Большинство из них, кроме нескольких немолодых людей, впервые видели белых людей. Их любопытство не было назойливым – они просто сидели рядом и смотрели в упор. На улыбку отвечали искренней улыбкой, дети очень доверчиво присаживались рядышком и тихонько трогали нас. Решено было остаться здесь на два дня. Вечером знакомились поближе за ужином. Я учила первые коровайские слова. То, как я их произносила, приводило короваев в полный восторг и возбуждение. Мы с братом быстро выучили самое главное коровайское слово – маноп теробо – хорошо – багус (инд.) и очень часто его употребляли, вызывая сияющие улыбки короваев. Немцы как то больше общались друг с другом, и не затрудняли себя беседой на англйском. Компании в походе не получалось. Поэтому мы больше общались с аборигенами и нашими проводниками на ужасной смеси англо-индонезийского. Короваи очень охотно фотографировались, получившиеся фото надо было показывать тут же. Реакция была всегда - улыбки и восторг.
Всю ночь шел ливень. Стучал по палатке так, что перебивал шум и треск джунглей, и казалось, что палатка сейчас прорвется и вся вода с небес прольется на нас. Каждую ночь, как Герману Пиковая дама, во сне стал являться запотевший бокал пива.
18 января.
Во время завтрака одолевали мухи. Мухи это проклятие Папуа. От них никуда невозможно деться, чтобы ты не делал, где бы не находился – они атакуют тебя свирепо и назойливо. На них не действуют ни мази, ни спреи от комаров, ни дым костра или сигареты. Спастись от мух можно только сидя с головой под водой и с наступлением темноты.
Одолеваемые мухами в это утро мы всем колхозом вышли в джунгли. Короваи согласились показать нам, как они рубят и разделывают пальму саго. Длинной вереницей мы медленно двигались туда, где росла саго. Красавица-пальма ствол, в диаметре около метра, еще не знала, что жить ей осталось всего каких то 20 минут. За такое короткое время коровайские мужчины срубили ее каменными топориками и свалили толстыми копьями. Я попросила разрешения помочь им, и тоже старательно стукала топориком вызвав такой шквал всеобщего веселья, что некоторые даже высоко подпрыгивали на месте и хлопали в ладоши. Я успокоилась после того, как два раза сломала топорик. Рухнувшую пальму стали разделывать – мужчины копьями отделили кожуру, отрезали ветви, женщины стали измельчать сердцевину в муку. Не могу сказать, что это не тяжелая работа. Поколотив вместе с ними минут десять, я была вся мокрая, а рука начала неметь. Устроили женский перекур. Я вытащила блокнотик и написала свое имя – показала, женщинам. Самая смелая и любопытная, девчонка лет 17-20,показала на себя и сказала – Вахуль, показала рядом на малышку – Лиа. Вахуль обладала очень живой мимикой и выражала свои чувства очень ярко и эмоционально. Я показала ей, как можно заплетать косички. Смотри – раз, два, три, one, two, three, satu, dua, tiga – и на коровайском –senan, senanagul, pingop. Вахуль сосредоточенно хмурила брови и внимательно наблюдала, время от времени покуривая сигарету.
Женщины молотили пальму часа полтора, потом перемывали саговую крошку в импровизированных лотках из листьев. Лоренц снимал весь процесс разделки саго. Мужчины в это время нашли уже спревший пень, оставшийся от срубленной пальмы и стали его раскорчевывать, угощая всех личинками, которые жили в этом пеньке. Мой организм оказал посильное сопротивление такому макану, и с трудом сдерживая процесс, обратный глотанию, я терпеливо фотографировала всех желающих полакомиться гусеницами.
- Я съедаю в год 1-2 килограмма этих личинок. Вкусно, попробуй, Елена! Гуд! – сказал Вернер, поднося очередную личинку ко рту.
- нет уж, пробормотала я, - ешь-ка ты их сам, я уж как-нибудь риску да вермишельки лучше.
Не дождавшись окончания процесса превращения пальмы в еду – мы вернулись в лагерь. Ланч ведь наступил! Короваи стали чистить и запекать плоды пандануса – буа мера – на бахасе. Делали из него что-то типа кетчупа, угощали нас – показывая, как надо макать в него лепешки из саго. Гадость редкостная. Пока ждали, когда будет готова наша обычная еда – детишки обступили меня и зыркал